Представьте, что во время спектакля вы можете поговорить с актером о его жизни. И этот актер — подросток из неблагополучной семьи В Петербурге сейчас идет именно такая постановка
Петербургский Центр святителя Василия Великого уже больше 15 лет помогает подросткам из неблагополучных семей. В том числе тем, кто нарушил закон (многие попадают в центр по решению суда). В конце 2021 года воспитанники центра поставили интерактивный спектакль «Какой я целиком?», во время которого актеры полтора часа общаются со зрителями и рассказывают им о своей жизни. Режиссером спектакля стал сотрудник центра Роман Александров, который многие годы помогает детям найти себя в искусстве. «Медуза» попросила Александрова рассказать о том, как с помощью арт-терапии и театра можно изменить взгляд подростка на мир.
Пока я учился в школе, то подумать не мог, что когда-то буду работать с детьми. Мама работала в детском доме, который находился через дорогу, и мне всегда казалось, что она там пропадает. Помню разговор из подростковой поры с друзьями о том, что хуже малышей никого быть не может. Так и говорил, что дети — самые неприятные существа на земле. А что сейчас? С детьми и подростками связана вся моя жизнь.
После школы я приехал в Петербург поступать в Университет промышленных технологий и дизайна, больше часа заливал комиссии на собеседовании о том, как я хорош, хоть и не умею рисовать. Я вырос в селе Ильинско-Подомское в Архангельской области, где художественной школы не было и в помине. Уже после допуска к экзаменам меня поймала педагог из приемной комиссии и сказала: «Молодой человек, вам нужно преподавать, у вас талант». Я ей, конечно же, ответил, что никогда и ни за что таким заниматься не стану. Она ответила, что тоже не о том мечтала, а теперь вот — преподает. Я тогда сказал: «Вам просто не повезло». Определенно, я был не прав.
Первое, что меня поразило в городе — это то, что овощи нужно покупать в магазине, второе — бездомные и беспризорники. Раньше я с этим никогда не сталкивался, но подумал, что таким людям тоже нужна помощь и, наверное, даже я могу что-то для них сделать. Жизнь в провинции, подобной той, где я родился и жил, тоже была непростая. Там много чего не было. Но не было и таких трагедий человеческих судеб: никто не оказывался на улице, а люди всегда поддерживали друг друга. В большом городе, как оказалось, легко было остаться брошенным на улице, потеряться.
Работать с детьми я начал не сразу. Пока был студентом приходилось работать и гардеробщиком, и дворником, еще я оформлял витрины. Я должен был сам себя содержать, поэтому было невозможно остаться без дела. Однажды я увидел объявление благотворительного фонда о поиске педагогов, позвонил, и мне предложили дважды в неделю вести занятия для подростков в арт-мастерской.
На четвертом курсе я пришел работать в школу, вести уроки труда. Мои первые ученики — второклашки — оказались отчаянными авантюристами и с легкостью согласились ставить спектакль по лимерикам Эдварда Лира, шить кукол и делать декорации. Кажется, такой расклад нравился им больше, чем мастерить коробочки и гномов из шишек.
Единственное, что я мог в то время предложить своим ученикам, — это занятия искусством, — то, в чем был мой собственный интерес. Мы строили картонные города, рисовали диафильмы, занимались скульптурой, керамикой, шили, писали и иллюстрировали книги, снимали мультфильмы, ставили спектакли. Я наблюдал, как в момент арт-практик участники как будто встречаются с [самими] собой, открывают новое о себе. Но как именно это работает, мне не было понятно. Два года назад я поступил на международную программу профессиональной переподготовки студии арт-терапии САМО и Института практической психологии и психологического консультирования и сейчас исследую терапевтический потенциал занятий искусством.
В [петербургском районе] Автово есть детский музыкальный театр «Время», там удивительный режиссер — Юля Ефремова. Однажды она пригласила меня участвовать в экспериментальном спектакле. Я в тот момент работал в столярной мастерской, это было сразу после университета. Мы плотно работали над спектаклем и месяца через два поехали на фестиваль на Байкал. Нашей наскоро собранной группе было так хорошо вместе, что мы решили продолжать.
В следующий раз мы придумали устроить сплав по Северной Двине от Великого Устюга до Архангельска. Во время поездки где только ни побывали, даже заехали в школу, где я когда-то учился. Плот нам построить не удалось, и часть пути мы проезжали на автобусах, а часть проходили на катерах по реке. Добрались до Архангельска, когда там начинался фестиваль уличных театров. Кажется, именно это двухнедельное путешествие во многом определило мой путь. Пока мы странствовали, то и дело встречали людей-ангелов [которые пускали к себе переночевать]: всегда кто-то говорил, что в лесу нам нечего делать, «медведи съедят». Только дважды оставались ночевать в палатках на улице.
Останавливаясь в селах и деревнях, мы играли наши интерактивные спектакли в детских домах. Педагоги тепло нас принимали и раз за разом подходили к нам в конце и спрашивали, как мы делаем так, что «вот эта девочка, про которую хорошего слова не скажешь», выходит с вами на сцену. Когда мы вернулись в Петербург, подумали, что раз оно так работает, то нужно, чтобы театральные студии были во всех детских домах. Начали с пяти в Ленобласти и Петербурге. Собрали команды, в каждой из которых по задумке должны были быть режиссер, художник и психолог. Далеко не сразу все получилось, потому что средств у нас было примерно ноль. Зато присутствовало огромное желание менять мир.
С этого начинался драма-терапевтический проект «Время Жить». Тогда-то я и оказался в приюте «Транзит». Мне передали, что режиссер у них уже есть, а вот художника-постановщика нет, и пригласили туда на работу. Заведующая домашней школой, принимавшая меня на работу, оказалась моей землячкой и относилась ко мне с теплотой. Когда оформляли документы я сказал, что никакие журналы, отчеты и прочие бумажки заполнять не готов. А она посмотрела на меня и сказала: «Делайте, что хотите, лишь бы детям интересно было». Я проработал там несколько лет, мы с ребятами много чего сделали, в том числе, конечно, ставили спектакли.
Дети, которых привозили в приют, часто были напуганы, подавлены. И со взрослыми отношения у них складывались непростые. Но если кто-то оказывался в приюте в момент работы над спектаклем и включался в процесс, то адаптация проходила быстрее. Пара репетиций, и смотришь — человек уже шутит, смеется. В «Транзите» в спектаклях всегда участвовали не только воспитанники, но и педагоги. После таких совместных приключений отношения между детьми и взрослыми всегда становились теплее и бережнее. И когда все заканчивалось, я думал: был ли бы у нас шанс узнать друг друга, если бы не работа над спектаклем?
Через некоторое время я узнал о Диме Зицере и школе «Апельсин» — это потрясающее место. Я был очарован тем, что Дима говорит и как он это делает. Я подошел к нему после одного из его выступлений и спросил, где можно учиться всему тому, о чем он рассказывал. Он ответил, что осенью планирует запустить семинар для педагогов неформального образования. Я пришел. Мы собирались раз в месяц по вечерам и засиживались до ночи. Дима рассказывал, как устроен «Апельсин», делился опытом и тем, как он к этому пришел. Этот опыт был тем, чего я искал. Где бы я ни работал прежде, рядом со мной были добрые и внимательные коллеги, только мне все время чего-то не хватало.
Семинар длился год, в сентябре 2015-го я начал работать в «Апельсине». В первое время мне все время казалось, что где-то что-то выстрелит, что-то сломается, что не может быть так, чтобы дети и педагоги были заодно. А они были. Во многом благодаря «Апельсину» я поверил, что многое в образовании может быть иначе. Мне стало очевидно, что неважно к кому я прихожу — к детям из колонии, детского дома или частной школы. Если я остаюсь верен себе, открытым и внимательным к человеку, то рано или поздно мы найдем общий язык.
Конечно, бывали разные ситуации. Например, когда я работал в «Транзите», туда однажды привезли мальчишку, который почти два года жил в землянке, ему было лет 14, когда он ушел из дома. Жил в лесу сам по себе. Он был таким правильным парнем, не воровал, не подличал. Когда оказался в приюте, у него были сильные боли из-за язвы желудка. Но он всегда ходил на занятия в мою мастерскую.
Однажды он пришел ко мне, а с ним его одногруппник помладше — бодрый и энергичный. И вот идет занятие, мы что-то мастерим, в руках канцелярские ножи, я стою между ними. Один [тот, что старше] хмурый, видно, что ему тяжело, а второй шутит не останавливаясь. Я говорю: «Остановись, перебор!» Через какое-то время у парнишки постарше сдали нервы, и он с криком «Я тебя убью!» бросился к балагуру, но повис на мне, размахивая канцелярским ножом. Кто знает, чем бы закончилось дело, если бы я стоял чуть в стороне. Тогда я не на шутку испугался.
Но историй, которые греют, больше. Однажды мне написал один из выпускников «Упсала-Цирка», попросил помочь найти для него работу. Я в тот момент работал в летнем лагере, куда искали педагога. Его [выпускника] пригласили в качестве циркового тренера. Смена была не без приключений, но выход цирковой студии в финале смены был фееричным. Сейчас при встрече с ним каждый раз удивляюсь, как много времени он уделяет своему развитию в качестве тренера и педагога. Его приглашают в такие проекты, где я и сам не прочь бы оказаться. Радуюсь, что он совсем еще молодой человек, а уже как-то зацепился, понял, что в него верят и дают возможность делать то, что ему по душе.
С сентября 2021 года я штатный сотрудник Центра святителя Василия, где проходят реабилитацию молодые люди в конфликте с законом. В ноябре у нас был премьерный показ спектакля «Какой я целиком?»
Я пришел в Центр в декабре 2020-го как театральный педагог. Меня пригласила режиссер Настя Полухина, она начинала снимать документальный фильм «Пацаны» о воспитанниках Центра и искала возможность объединить всех ребят, театральная постановка и стала этим связующим звеном.
Нам очень везло — в группе были участники, которые загорелись желанием работать над спектаклем. Кажется, им было все равно что делать, лишь бы дать выход эмоциям, проявить свою артистичность. Они первыми подхватывали все идеи и стремительно включались в работу. Были и те, кто ничего не хотел, и это тоже понятно. Они не знали меня, не понимали, зачем им театр.
Самым важным в этой работе для меня было создать условия, при которых все участники смогут влиять на ход проекта, быть соавторами. Возьми я для постановки готовый материал, мне было бы проще, но сочинять вместе дорогого стоит. Мы долго искали, придумывали, пробовали, а однажды один из пацанов сказал, что было бы здорово, если бы мы ничего не играли, а просто жили свою жизнь: «[Чтобы] зрители были бы невидимыми, чтобы мы не начинали себя как-то специально вести. Вот это было бы круто: зрители-невидимки пришли и наблюдают».
Тогда мы с драматургом спектакля Элиной Петровой выбрали формат «лицом к лицу» и сделали спектакль, где один участник встречается с одним зрителем, и они на какое-то время остаются в диалоге. Это может быть диалог без единого слова, но, как правило, у всех много вопросов — и у ребят, и у зрителей. «Какой я целиком?» — это спектакль-встреча. Минус только один — ограниченное количество мест: сколько актеров на площадке, столько и зрителей.
В работе над спектаклем нашей команде было важно организовать процесс так, чтобы участники понимали, что их история — как она есть — действительно может вызывать неподдельный интерес; что они [могут] делиться тем, что для них важно, и имеют право не отвечать на вопросы, если не готовы к этому.
Мы много экспериментировали в поисках границ высказывания о себе. Был случай, когда один из участников вышел и сказал: «Я не хочу ничего рассказывать, пусть моя минута на сцене будет минутой молчания, мне есть о ком подумать». Кажется, в такие моменты мы становились ближе друг к другу. Пока работали над спектаклем, некоторые из участников прошли курс и выпустились. Но двое из них продолжили ходить на репетиции, это меня очень поддержало.
Большую часть зимних каникул в январе я провел в деревне Надкопанье [Ленинградской области] с пацанами из Центра Василия Великого. Год за годом они едут туда на новогодние и рождественские праздники. Помогают по хозяйству на подворье храма [Рождества Христова], играют спектакли для местных детей на сцене сельского клуба. В этом году ставили «Щелкунчика», работали с материалом в формате лаборатории, пробовали все, что хотелось, сочиняли, выдумывали, спорили. Энергии было море, но, конечно, устали. Перед отъездом один из участников мне сказал: «Роман Зосимович, я вам прямо скажу, я терпеть не могу театр, репетиции и тренинги. Но вы невероятный человек, безумный, за вами даже просто наблюдать интересно. Если позовете участвовать в „Какой я целиком?“, когда выпущусь из Центра — приду».
Премьера спектакля состоялась 13 ноября 2021 года. Первые наши зрители так или иначе знакомы со мной или с Центром, поэтому мы не встретили какой-то суровой критики. Но многие после спектакля отмечали важность встречи с человеком, с которым в повседневной жизни вряд ли сможешь поговорить. В этом спектакле многое зависит не только от артиста, но и от зрителя. Тут еще есть о чем думать, что сочинять, но я доволен результатом настолько, что хочу продолжать работу. И мечтаю, чтобы ребята могли чаще выходить на сцену.
Кроме работы в Центре Святителя Василия я занят в других проектах для подростков: «Я есть / I am» — это медиа-арт проект в студии анимации «Да», театральная лаборатория в Себежском СУВУ, ресурсная группа «Море по колено». В октябре возобновились занятия в Театральной мастерской, которые прерывались на время моей работы в «Упсала-Цирке». Мастерская началась шесть лет назад с небольшой студии в театре «Кукольный формат» [в Санкт-Петербурге], где занимались малыши, многие из них теперь вернулись в мастерскую уже повзрослевшими.
Мне важно работать с людьми из разных социальных групп, сообществ, городов, потому что как только я фиксируюсь на чем-то одном — сразу привыкаю, теряю ориентиры. То ли дело начать учебный год с коллегами из проекта «Учитель для России» с ремонта рекреации в одной из школ Воронежской области, а закончить театральной лабораторией на подворье храма в одной из деревень Ленобласти.
Мне везет на хороших людей. Друзья смеются, что когда я рассказываю о новых встречах, то [постоянно] говорю — «человек невероятный, удивительный». Но так оно и есть, рядом со мной именно такие люди. Осенью 2020 года именно с такими нескучным педагогами и большими друзьями детей мы создали педагогическое объединение «Все дела». Нашей первой инициативой стали «Прогулы» — возможность официально прогулять все то важное, что запланировали для детей родители. Кроме того, мы организуем каникулярные программы и выезды — «Каникулы в деревне» и «НИИ Отдыха».
Дел, которые хочется успевать, огромное количество. Самое важное, пожалуй — жить так, чтобы энергия не иссякала, и, отдавая, находить способ ее восполнять. В своей работе я стараюсь поддерживать людей, которым необходима помощь. Это чудесно, и мне нравится такой смысл жизни, это то, что заряжает и вдохновляет.
«Медуза»