Привет! Мы посылаем вам «Сигнал».

Каждую неделю «Медуза» публикует в своем инстаграме* хорошие новости — должны же они быть даже в это время. Возможно, перед тем, как прочесть этот «Сигнал», вы захотите посмотреть последнюю подборку (не забудьте включить VPN, если вы в России). Скажите нам, что вы думаете об этой идее. 

В сегодняшнем выпуске разбираем штамп «пушечное мясо» — по отношению к кому его применяют и насколько обоснованно? Подписывайтесь на «Сигнал», если до этого вы не читали нашу рассылку. И перешлите это письмо тем, кому оно может показаться интересным. 

Пушечное мясо

Мужчин без военного опыта, которых отправляют в Украину воевать на стороне России, часто называют «пушечным мясом». Такую формулировку используют не только украинские СМИ (в уничижительном значении), но и родственники солдат. В частности, именно так говорили про своих родных жители ДНР, с которыми беседовала «Медуза». В обеих самопровозглашенных «республиках» Донбасса еще до начала полномасштабного российского вторжения в Украину объявили всеобщую мобилизацию. 

Владимир Зеленский, обращаясь в конце июня уже к белорусским солдатам, призвал их не поддаваться воле Москвы, которая, по словам президента, втягивает их в войну. «В Кремле за вас уже все решили — ваши жизни для них ничего не стоят. Но вы не рабы и не пушечное мясо. Вы не должны умирать», — сказал президент Украины. 

В конце июня Юрий Шевчук в интервью Русской службе «Голоса Америки»** заявил, что из россиян делают «пушечное мясо», превращают в «нелюдей», заставляя отказаться от принципов и убеждений. 

Любой рядовой — это «пушечное мясо»?

Конечно, любой новобранец (да и просто солдат), который сражается против хорошо оснащенной и обученной армии, может чувствовать, что его просто бросили на передовую умирать, словно пушечное мясо. Это скорее эмоциональная оценка (и самооценка), чем устойчивый термин из военной теории, хотя его истоки следует искать именно там.

Военный историк Игорь Куртуков рассказал «Сигналу», что это словосочетание начали использовать во времена Наполеоновских войн (то есть больше 200 лет назад). Основу армий в те времена составляла пехота. В ближнем бою пехотинцы были очень эффективны (точно поразить цель они могли примерно со 100 метров) — но до него еще нужно было дожить. Пехотинец вполне мог погибнуть (или серьезно пострадать) от пушечного ядра или картечи, не имея возможности поразить противника с того же расстояния.

За сто следующих лет роль стрелкового оружия в руках пехотинца еще больше снизилась, а вот вероятность погибнуть от осколков снаряда или получить контузию от взрывной волны — наоборот, только выросла. По словам Куртукова, большинство пехотинцев в годы Первой мировой войны были ранены или убиты, так и не подстрелив противника. Во Второй мировой войне численность пехоты уменьшилась (например, на одного американского пехотинца с винтовкой в руках приходилось пять военных из других родов войск). Но именно в пехоте число жертв было особенно велико — так, среди красноармейцев около 60% (а по другим данным, и вовсе 86%) погибших были пехотинцами. Отсюда представление, что солдат используют как «пушечное мясо» и «ведут на убой» — шанс, что пехотинец сможет подстрелить врага, был невелик, но зато сам он легко становился мишенью. 

Но «пушечное мясо» — это еще и клише, которым пользуется пропаганда, чтобы убедить военных (и все население) страны-противницы в том, что командование относится к ним наплевательски. И тем самым снизить мотивацию к продолжению войны. 

Новобранцы, которых сейчас отправляют на юг и восток Украины, обречены на гибель?

В войне на ее нынешней стадии — вовсе не обязательно. Но по мере продолжения боевых действий ситуация может измениться.

Новобранцы с российской стороны нужны, прежде всего, чтобы контролировать оккупированную местность и выполнять некоторые разведывательные задачи, говорит редактор отдела «Разбор» в «Медузе» Дмитрий Кузнец. Многие срочники сейчас находятся на границе России с Черниговской, Сумской и Харьковской областями: там нет боевых действий (или они идут с небольшой интенсивностью), призывники охраняют позиции. А жители самопровозглашенных ЛНР и ДНР рассказывают, что их мобилизованные родственники роют окопы в Харьковской области. Участвуют ли они в боях — неизвестно. 

В России до сих пор не объявили всеобщую мобилизацию, а значит, на фронт в основном попадают либо немногочисленные добровольцы, либо контрактники. Они готовы стать «пушечным мясом» за идею или ради денег, но их (пока что) никто к этому не принуждает. Кузнец предполагает, что именно из-за того, что повальной мобилизации нет, российские солдаты и их родственники, как правило, не жалуются, что их перебросили на фронт умирать. Хотя в войне в Украине участвовали и срочники (например, на затонувшем крейсере «Москва») или совсем юные «профессионалы», которые подписали контракты всего за несколько месяцев до вторжения.

Восприятие происходящего может измениться, когда целые батальоны добровольцев (например, московский «полк Собянина») окажутся в Украине. На их подготовку отводится совсем немного времени. Например, в Москве месяц, в других регионах — от трех до семи дней. Когда новобранцы попадут на поле боя и поймут, что их не подготовили к войне против хорошо обученной армии, они с большой вероятностью почувствуют, что их используют как «пушечное мясо», считает Кузнец. 

В Украине, по некоторым данным, уже сейчас многие военные и их родственники ощущают, что командование к ним так и относится. Там до 23 августа продлена (уже не в первый раз) всеобщая мобилизация, и многим мужчинам повестки в армию вручают прямо на улице. Численность территориальной обороны достигает 130 тысяч человек. Бойцов территориальной обороны, которые изначально должны были бороться с диверсантами и охранять стратегические объекты в пределах своего региона, с середины июня можно отправлять на фронт (хотя далеко не все бойцы находятся в Донбассе, где идут наиболее интенсивные боевые действия). 

По данным львовского издания Zaxid.net, местные жительницы в середине мая «устраивали митинги в районах и под стенами Львовской ОВА» (областной военной администрации. — Прим. «Сигнала»), требуя объяснений, почему их близких из 103-й бригады теробороны отправили в Донбасс. По словам Кузнеца, в социальных сетях появляется немало обращений бойцов теробороны к президенту Зеленскому, в которых они жалуются на большие потери и недостаток вооружений. Но здесь важно, помнить, что «пушечное мясо» — это еще и пропагандистское клише: подобные обращения особенно активно распространяют прокремлевские телеграм-каналы и СМИ, подконтрольные Кремлю (хотя Кузнец полагает, что по крайней мере часть из них — подлинная).

В планах Киева — контрнаступление и возвращение под контроль оккупированных южных регионов. Чтобы реализовать эти задачи, потребуется продолжить мобилизацию и отправку на фронт непрофессионалов, которых придется бросать на передовую, объясняет Кузнец. А значит, людей, которые будут считать себя «пушечным мясом» и гибнуть от российских артиллерийских обстрелов, станет больше. 

Но в российской армии, по мнению Кузнеца, подобные настроения, с большой вероятностью, тоже будут распространяться. Без пехоты она не сможет окружать крупные группировки украинских войск и наносить им серьезный урон. А без этого, в свою очередь, россиянам не достичь победы в начавшейся войне на истощение.

При этом мотивация украинцев может оказаться выше. Если Запад увеличит поставки тяжелого вооружения (и в особенности артиллерии), у украинской армии появится шанс получить численное преимущество на фронте. И выиграть «экзистенциальную войну» — за выживание общества и государства.

Когда к россиянам перестанут относиться как к «пушечному мясу»?

Когда в России сменится политический режим. И если новый демократический сохранит призывную армию.

В принципе, современные войны можно вести, не бросая солдат на передовую и не превращая их в «пушечное мясо», считает Дмитрий Кузнец. Но только если бои ведут высокотехнологичные армии. Вместо того чтобы сидеть в окопах под артиллерийскими обстрелами, военнослужащие в таких армиях становятся операторами «высокоточного оружия» и автоматизированных систем управления войсками. Предполагается, что это защищает солдат, а саму войну делает менее кровопролитной и «более гуманной». 

Но если безопасность самих военных действительно увеличивается, то с гуманностью есть большие проблемы: любое оружие убивает людей, а «высокоточное», управляемое дистанционно, еще и дегуманизирует противника, а с ним и гражданское население. Дело в том, что боевые операции начинают напоминать миссии в видеоигре, а жертвы из реальных людей превращаются в точки на карте или, в лучшем случае, в антропоморфные фигуры из «шутеров». Именно такое представление о войне годами культивировали среди населения российские власти (подробнее об этом — текст Андрея Перцева для дружественной нам рассылки Kit). 

Российское военное руководство, очевидно, рассчитывало, что победы удастся достичь такими методами — но прогадало. Поэтому на первый план и выходит вопрос обеспечения фронта живой силой — «пушечным мясом». К этому российский политический режим вполне приспособлен.

Чтобы понять, как это работает, начать придется издалека. Американский социолог и политолог Чарльз Тилли (мы ссылались на него и в предыдущем «Сигнале» про суверенитет) считает, что центральный момент в развитии европейских государств — появление огнестрельного оружия. Оно уравняло рыцарей (профессиональных военных Средневековья) и крестьян, которые не умели воевать холодным оружием. Несмотря на то, что новое оружие было не особенно точным, его хватало, чтобы убить больше противников — и необходимость в рыцарях отпала. Войны стали выигрывать самые богатые государства, которые могли нанимать на службу людей, обучать их обращению с оружием и пускать в бой. Чем больше людей — тем больше вероятность выиграть войну. 

Но армию надо содержать, наемникам — платить, а собирать с подданных налоги бесконечно нельзя. Поэтому правители, как пишет Тилли, придумали обязательный призыв. Только новобранцев убеждали отдавать годы жизни не ради интересов отдельного правителя, а во имя идеи — защитить свой дом и близких от врагов. Но чтобы люди поверили, что именно эта власть «своя», а другая — «чужая», им надо было дать право на участие в жизни государства — отсюда, по мысли социолога, и родилась демократия. Государство стало делиться правом на управление (посредством выборов) в обмен на готовность умирать за него. 

В авторитарных режимах, подобных российскому, государство готово лишь к очень ограниченному участию граждан в политических процессах. Поэтому российские власти прибегают к запугиванию (расширение НАТО, угроза суверенитету и территориальной целостности), играют на исторических травмах («по соседству живут неонацисты») и к идее, которая должна объединить людей («США хотят навязать всем свои ценности, но почему такая великая страна как Россия должна их перенимать?»).

В 2020 году исследователи университета Васэда в Токио проанализировали войны за 189 лет и пришли к выводу: авторитарные страны с обязательным военным призывом с большей вероятностью вступают в международные конфликты, чем автократии с контрактной армией. Интересно, что в демократиях все наоборот: страны, где граждане обязаны проходить военную службу, с меньшей вероятностью будут развязывать войны, чем демократические государства с профессиональными армиями. 

Это объясняется достаточно просто: если люди обязаны идти на службу по призыву, а государство начинает войну, то политики рискуют настроить против себя родственников военнослужащих, получить из них мобилизованную группу противников, потерять популярность в обществе в целом — и в итоге проиграть ближайшие выборы. Контрактная армия, куда идут осознанно, снижает такую вероятность. 

При авторитаризме правители куда меньше зависят от рисков, связанных с массовым недовольством — даже если в стране есть достаточно мощные антивоенные настроения (которые еще и нарастают). Выборы в таких странах не бывают полностью свободными, а подконтрольные СМИ преуменьшают издержки войны. Правоохранительные органы преследуют несогласных, запугивая всех остальных и таким образом создавая иллюзию всеобщей поддержки, которая сама по себе демотивирует противников войны. Сами призывники при этом чувствуют не так много страха перед отправкой на фронт, приходят к выводу исследователи, — как раз потому, что боевые действия стали более технологичными. 

В итоге авторитарные режимы могут себе позволить держать большую призывную армию и при случае бросать ее в бой. Это может обеспечить им численное превосходство, которое может компенсировать даже технологическую отсталость. Возможно, в этом и причина, почему власть до сих пор не перевела армию на контрактную основу, хотя сам Путин неоднократно обещал сделать это. 

Когда в России поменяется политический режим, то новой власти лучше этого и не делать — призывная армия лучше предохраняет демократическую страну от военных авантюр. Но только демократическую.

Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока готовили это письмо

В английском языке выражению «пушечное мясо» соответствует cannon fodder (дословно «пушечный корм»). В городе Тампа, штат Флорида, в 2020 году открылась компания Cannon Fodder Jerky (jerky — вяленое мясо) Ее основали американские ветераны. Cannon Fodder Jerky продает «изысканное вяленое мясо» разных вкусов и видов, а ее слоган — «Качество выше компромиссов».

Постскриптум

Несколько последних десятилетий Испания считалась образцом мирного перехода от авторитаризма к демократии. До 1975 года страной почти 40 лет правил военный диктатор Франсиско Франко — а после его смерти там был очень быстро (и по инициативе его преемников) установлен демократический режим. Недавно депутаты приняли закон о «демократической памяти», цель которого в том, чтобы увековечить память жертв диктатуры. В итоге законопроект только расколол общество: семьи репрессированных считают, что сделано недостаточно, правые политики — что слишком много. Почитайте текст «Медузы», почему испанцы до сих пор не могут договориться, как относиться к своему сложному прошлому.

Мы послали вам «Сигнал» — теперь ваша очередь. Отправьте это письмо своим друзьям и близким. Знание — сила. Будущее — это вы. 

Хотите, чтобы мы изучили и объяснили явление или понятие, которое вы сами заметили в новостях? Напишите нам: signal@meduza.io. 

*Социальная сеть принадлежит компании Meta, которая объявлена в России «экстремистской организацией», деятельность компании в РФ запрещена.

**Объявлен в России «иностранным агентом»

Наташа Кондрашова, при участии Алексея Славина