|
Привет! Мы посылаем вам «Сигнал».
Полномасштабная война в Украине идет четыре месяца, и это все еще немыслимо. В то ужасное февральское утро кто-то в «Медузе» сказал фразу, которая помогает держаться до сих пор: «Нас ждет страшное и тяжелое время. Но по крайней мере, мы на правильной стороне истории». Помните, что вы не одни и мрак точно когда-нибудь рассеется.
Тема сегодняшнего «Сигнала» вроде бы мирная — «язык Пушкина». Но в устах российских чиновников употребление и этого словосочетания приобрело милитаристские черты — они обещают его «защитить». Но кто нападает? Если вам нравится наша рассылка, расскажите о нас своим знакомым — просто перешлите им это письмо. И подпишитесь, если вы читаете нас в первый раз.
ЯЗЫК ПУШКИНА
Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко 22 июня предложила принять меры для «сохранения языка Пушкина». Тем самым она поддержала начинание председателя крымского парламента Владимира Константинова. Тот 6 июня, в день рождения Пушкина, представил брошюру «Говори по-русски» — своеобразный словарь, предлагающий «русские версии» заимствованных слов: «обновление, улучшение» вместо «апгрейда», «да ладно» вместо «камон», «наличные деньги» вместо «кеша» и так далее.
КАКОЙ ЯЗЫК НАЗЫВАЮТ ПУШКИНСКИМ?
Это русский литературный язык, каким он сложился на рубеже XVIII—XIX веков и каким с тех пор остается в своих самых глубинных основах. «Пушкин — создатель русского литературного языка» — со школьных лет привычный для многих штамп. И в нем много правды, хотя и не вся.
Какого-то одного создателя у языка, конечно, быть не может. «Язык Пушкина» — это скорее определенный способ обращаться с русским языком. И хотя этот способ, благодаря литературному авторитету Пушкина, стал более или менее общепринятым у русских писателей XIX века, придумал его не Пушкин. Если и можно приписать это достижение какому-то одному человеку, то скорее Николаю Карамзину.
Если совсем упрощать, до Карамзина русские писатели в своих произведениях ориентировались главным образом на церковные образцы. А он сделал литературный язык похожим на разговорный язык московского и петербургского высшего общества. В нем свободно перемешивались слова и грамматические конструкции из русского, церковнославянского и разных иностранных языков (прежде всего французского). Причем, помимо прямых иностранных заимствований (вроде «тротуара» или «кучера»), в нем было множество кáлек. Например, так сразу и не скажешь, но «трогательный» — это не исконное русское слово, а калька французского touchant (причастие настоящего времени от toucher — «трогать, касаться»), «влияние» — калька influence (вливание), «водород» — калька hydrogène (от греческих слов «вода» и «рождать»).
Собственно, легкость заимствований и словотворчества и есть главная черта карамзинского языка. Что бы ни думали Валентина Матвиенко и Владимир Константинов, «отфрендить» или «закэнселить» — это слова именно из «языка Пушкина». Сам он их, конечно, не употреблял, потому что не сталкивался с реалиями, для которых они нужны. Но устроены эти слова точно так же, как, например, слово «расфранченный», которое встречается у Грибоедова: берем заимствованный корень, подбираем приставку, глагольное спряжение, адаптируем произношение — и готово.
Слово «приложение» (скажем, почтовое приложение, в котором вы читаете это письмо) образовано тем же методом калькирования, что и «трогательный». В русской диаспоре приложения часто называют «аппликациями» (не калька, а адаптированное заимствование английского application). Между прочим, выражение «отменить целую страну» — тоже калька с английского.
Даже удивительно, что нынешние споры о заимствованиях и кальках иногда до степени смешения похожи на споры начала XIX века. В тех спорах Пушкин, надо заметить, был всецело на стороне как раз таки тех, кто защищал заимствования и противился попыткам заменить их искусственными словами вроде «тихогромов» (вместо «фортепиано») или «топталища» (вместо «тротуара»).
НУЖДАЕТСЯ ЛИ РУССКИЙ ЯЗЫК В ЗАЩИТЕ?
Нет. Уж что-что, а русский язык в полном порядке. Им владеют больше 250 миллионов человек в мире, примерно для 150 миллионов из них он родной (то есть первый освоенный, язык общения в семье). На нем существует и продолжает выходить огромная литература. Ему ни в каком смысле ничто не угрожает.
Валентина Матвиенко, возмущаясь словом «хайпануть», и сама не заметила, как доказала, что русский язык в прекрасной форме. Носители английского, скорее всего, не узнали бы в этом слове hype («шумиха»). Оно обзавелось суффиксом «-ну-». Это действие того же самого механизма, которым вот уже несколько веков переводят глаголы из несовершенного вида («трясти») в совершенный («тряхнуть»). Короче, слово «хайп» уже всецело освоено русским языком и функционирует по всем его правилам — и десяти лет не понадобилось.
Матвиенко и другие «защитники русского языка» то и дело ссылаются на опыт Франции. Там действительно «защита родного языка» популярный вид спорта. Французская академия с XVII века и по сей день издает предписывающие словари, в которые с крайней неохотой включает заимствования. Французский — один из немногих мировых языков, на которых компьютер называется не англицизмом, а специально придуманным словом ordinateur (то есть «упорядочиватель»; его автор — филолог Жак Перре, 1955 год).
Не далее как в мае 2022 года многие мировые СМИ (вот, например, Би-би-си) писали, что «во Франции запретили называть геймеров геймерами». Но соответствующее распоряжение министерства культуры страны касается только чиновников: если вдруг им потребуется в документах или в устной речи при исполнении должностных обязанностей упомянуть профессионального геймера, называть его следует joueur professionnel («профессиональный игрок»), а если стримера — то joueur-animateur en direct («игрок — ведущий прямого эфира»). Самим геймерам министерство и Французская академия могут только порекомендовать не пользоваться английским (то есть, собственно говоря, международным) жаргоном.
Забота Французской академии о «чистоте языка» давно уже предмет и насмешек, и ожесточенных дебатов (во Франции своя дискуссия о феминитивах — академия против). Эта забота не особенно мешает французам, не находящимся на госслужбе, в повседневной речи называть геймеров геймерами, а электронную почту — имейлом (а не courriel — искусственный неологизм родом из академии, примерно «электропочта»). Никакой ответственности за это не предусмотрено.
ПОЧЕМУ ЖЕ РОССИЙСКИЕ ПОЛИТИКИ И ЧИНОВНИКИ НЕ ОСТАВЛЯЮТ ПОПЫТОК «ЗАЩИТИТЬ РУССКИЙ ЯЗЫК»?
Во-первых, конечно, административный восторг: очень хочется порегулировать хоть что-нибудь, особенно если ничего по-настоящему серьезного регулировать не дают. А во-вторых, потому что они консерваторы.
Всякий раз, когда кто-нибудь высокопоставленный в очередной раз берется «спасать язык Пушкина», ему отвечает стройный хор профессиональных лингвистов и филологов: не надо; пожалуйста, не надо; точно не надо, сколько же можно — ну не надо!
Но «язык Пушкина» — это, конечно, не только и даже не столько лингвистический и филологический феномен, которым занимаются соответствующие специалисты. Это еще и идеологема — словесная формула, вызывающая определенную политически значимую эмоцию (в данном случае — национальную гордость).
А еще — и это тут, кажется, вообще главное — «язык Пушкина» — это пример того, что британский историк Эрик Хобсбаум в своей классической работе 1983 года назвал «изобретенной традицией». Чтобы не погружаться в теоретические дебри, объясним на примерах.
Шотландский килт — это «изобретенная традиция». Наверняка исторические консультанты фильма «Храброе сердце» говорили режиссеру Мелу Гибсону, что килт появился только в XVIII веке, лет через пятьсот после времени действия фильма, а национальным символом стал и того позже. Но Гибсон просто не мог не одеть своих героев в килты, потому что иначе массовый зритель не признал бы в них шотландцев.
«Русский стиль» в архитектуре — тоже «изобретенная традиция». Питерский храм Спаса на Крови (спроектирован в 1883 году) нарочно построили так, чтобы он диссонировал со всем своим окружением: стилизация под древнерусскую архитектуру посреди регулярного европейского барочного города. Он должен был символизировать укорененность Российской империи Александра III не в европейской, а в допетровской русской истории и традиции.
Общего у килта и «русского стиля» то, что они, будучи сравнительно новыми изобретениями, «притворяются» чем-то очень древним. И в этом, собственно, их смысл: они изначально придуманы или со временем стали символами «связи времен и поколений».
В отличие от подлинной живой традиции, которая постоянно развивается, «изобретенная традиция» требует четкой фиксации и безусловного следования ей.
Так вот, «язык Пушкина» в понимании Валентины Матвиенко и других его «защитников» должен стать такой же «изобретенной традицией» — замершей, кодифицированной и неприкосновенной, символизирующей воображаемую старину, когда все было «как надо». И при этом совершенно искусственной и, честно говоря, не имеющей к Пушкину никакого отношения. У Пушкина местоимения третьего лица множественного числа различались по родам («они» — мужской, «оне» — женский) — это тоже надо «вернуть как было»? И с другой стороны, Пушкин вряд ли имел бы что-то против слова «апдейт» — хотя бы потому, что язык бы сломал об «обновление программного обеспечения до актуальной версии».
Идеи сенаторов тревожат только из-за того, что репрессивность российских законов постоянно усиливается. Сейчас закон «О государственном языке Российской Федерации», на который в конце грозно ссылается брошюра «Говори по-русски», не предусматривает никакой ответственности за «неправильный» русский. Русский язык как государственный — это прежде всего язык законодательства и официальных документов (главная проблема которого вовсе не заимствования).
Разговор с другом по-русски, пост в фейсбуке по-русски или имейл-рассылка по-русски, не зарегистрированная как СМИ в России, — это сейчас не использование государственного языка, а просто общение на одном из самых распространенных языков в мире. Никаких полномочий по регулированию этого языка нет и быть не может ни у правительства России, ни у Института русского языка РАН, ни тем более у Совета Федерации — да и вообще ни у кого, это саморегулируемая система. Но вряд ли кого-то сильно удивит, если употребление англицизмов или выражения «одеть килт» станет еще одним поводом для штрафов и посадок.
Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока готовили это письмо
И еще кое-что о Пушкине. Пока он ухаживал за Натальей Гончаровой, письма ей он писал только по-французски — и, разумеется, исключительно на vous («вы»). Когда они поженились, «переобулся» (a changé de chemise) и стал писать исключительно по-русски — и, конечно, на «ты». При этом дома они говорили, скорее всего, по-французски. И свои последние слова («Тяжело дышать, давит» в передаче присутствовавшего при его смерти Владимира Даля) Пушкин произнес, по-видимому, тоже по-французски.
Постскриптум
С начала войны в России заблокировали тридцать СМИ из-за того, что они называют войну в Украине войной и пишут о преступлениях российской армии. Среди них был и томский независимый телеканал ТВ2. Созданный еще в начале 1990-х, он много лет оставался одним из самых ярких региональных СМИ в России. Бывший главный редактор ТВ2 Виктор Мучник в интервью «Медузе» рассказал, поможет ли его новый проект «Очевидцы» сломить стену пропаганды, которой подвержены те, кто смотрит государственные каналы.
Мы послали вам «Сигнал» — теперь ваша очередь. Отправьте это письмо своим друзьям и близким. Знание — сила. Будущее — это вы.
Хотите, чтобы мы изучили и объяснили явление или понятие, которое вы сами заметили в новостях? Напишите нам: signal@meduza.io
|
|
