|
Привет! Мы посылаем вам «Сигнал».
Война идет ровно три месяца. В прошлую пятницу мы вас спрашивали, стали ли вы к ней привыкать. Многие из вас пишут, что да — и вас самих это ужасает. Очень понимаем и разделяем оба чувства. На всякий случай напомним себе и вам: все происходящее ненормально и должно прекратиться.
Огромное вам спасибо за ваши письма с предложениями, уточнениями и вопросами. Мы их внимательно читаем, на многие отвечаем, все идеи тщательно записываем и обдумываем. Пишите нам на signal@meduza.io, пересылайте наши письма тем, кому они могут быть интересны, — и давайте продолжать общаться!
Если вы еще не подписаны на «Сигнал» — это можно сделать здесь.
ПЕРЕПИСЫВАНИЕ ИСТОРИИ
В апреле, на исходе второго месяца войны России с Украиной, «Медиазона»* опубликовала большой материал о том, как из российских школьных учебников «вычищают» упоминания Украины. В первую очередь, конечно, из учебников истории: упоминания Украины как независимого государства и Киева как его столицы оказались практически под запретом; даже словосочетание «Киевская Русь» стараются не использовать.
При этом «переписывание истории» — один из главных упреков, которые российские власти и пропаганда адресуют своим противникам. Владимир Путин обвиняет «ряд стран Европы» в том, что там «цинично пытаются переписать историю, восхваляя убийц и предателей и оскорбляя их жертв, перечеркивая подвиги тех, кто выстрадал Победу». Вячеслав Володин на 9 Мая призывает «не позволить переписать историю, перечеркнуть подвиг народа». О том же регулярно говорят Мария Захарова и Сергей Миронов. Примеры легко умножить.
ДАВНО РОССИЙСКИЕ ВЛАСТИ ТАК ОЗАБОЧЕНЫ «ПЕРЕПИСЫВАНИЕМ ИСТОРИИ»?
Едва ли не впервые эта тема возникла по вполне конкретному поводу: в январе 2006 года Парламентская ассамблея Совета Европы приняла резолюцию «О необходимости осуждения международным сообществом преступлений тоталитарных коммунистических режимов». В ней преступления коммунистических режимов уподоблялись нацистским. Основным разработчиком и лоббистом резолюции был шведский депутат Йоран Линдблад, представляющий консервативную Умеренную партию. Для него, по всей вероятности, главным мотивом было уязвить и ограничить влияние европейских левых.
В реальности больше всего резолюция ПАСЕ обидела российских коммунистов, которые тут же обвинили европейских коллег в «переписывании истории». Цель документа, согласно этой трактовке, состояла в том, чтобы отказать СССР (и его правопреемнице России) в праве считаться «главным освободителем Европы от нацизма». Эту, как и многие другие программные позиции коммунистов, вскоре перенял и Кремль (как именно это происходило, вы можете прочесть в одном из наших выпусков).
В апреле следующего года власти Эстонии решили перенести из центра Таллина на Военное кладбище памятник «воину-освободителю» (по российской версии) или «оккупанту» (по версии многих эстонских политиков), который стоял там с 1947 года. Противников этого решения, в основном русскоязычных жителей Эстонии, поддержали многие российские политики, а также прокремлевское молодежное движение «Наши». Были митинги, петиции, даже беспорядки — но в конце конце «Бронзового солдата» перенесли (причем уже 8 мая эстонские лидеры возложили цветы к памятнику на новом месте).
В 2009 году единоросс Константин Затулин, возглавлявший тогда думский комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками, разработал законопроект, предусматривающий уголовную ответственность за отрицание «решающей роли СССР в победе над нацизмом». Тогда же появилась комиссия при президенте «по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» (название как будто намекало, что бывают и «полезные» фальсификации). Законопроект не приняли, комиссию тихо распустили в 2012 году — казалось, волна, поднятая резолюцией ПАСЕ, сошла на нет.
Но отношение к советским памятникам осталось для российских властей очень чувствительной темой. Уже в 2013–2014 годах они с крайним недовольством реагировали на «ленинопад» — массовый снос памятников Ленину в Украине после «революции достоинства». Хотя в Кремле Ленина любят не больше, чем в Верховной раде, обе стороны «считывают» эти памятники как знаки присутствия России в Украине. Что для одних — «отрицание нашей общей истории», то для других — «деколонизация».
Именно в 2014 году в Уголовном кодексе России появилась статья «Реабилитация нацизма» (включая «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Великой Отечественной войны»). А уже в апреле 2022-го в России прямо запретили «отождествлять» СССР с нацистской Германией, а также отрицать «решающую роль советского народа в разгроме нацистской Германии и гуманитарной миссии СССР при освобождении стран Европы». Так «переписывание истории» из повода для международных разборок превратилось еще и в дополнительный способ организовать репрессии (.pdf) внутри России.
ИСТОРИЮ ПРАВДА ПЕРЕПИСЫВАЮТ?
Да, и очень часто.
Например, при советской власти в России, Украине и Казахстане преподавали одну и ту же историю. Собственно говоря, русскую — украинцы или казахи появлялись в ней только в тот момент, когда входили в контакт с Московским государством / Российской империей. Был, например, классический учебник «История СССР с древнейших времен до 1861 года» (причем СССР, если кто забыл, появился в 1922-м). Отдельные истории союзных республик тоже преподавались, но они явно были вторичны по отношению к «главной», российской. Когда же Советский Союз распался, каждому новому государству понадобилась собственная история.
Например, в советских учебниках Переяславская рада 1654 года трактовалась как «воссоединение Украины с Россией». То есть предполагалось первичное единство, которое временно нарушилось и вот теперь восстановилось. Когда Украина и Россия находятся в одном государстве, это не составляет проблемы. Но после распада СССР как минимум для Украины такое единство уже не могло выглядеть естественным состоянием — волей-неволей надо было переосмыслять Переяславскую раду и соответствующим образом «переписывать историю».
Другой пример: если для вас данность — существование суверенного Казахстана, то совсем другое звучание приобретает история Золотой Орды: советские учебники почти не интересовались ее восточной половиной, а в казахских это и есть отечественная история.
В России «освобождением Прибалтики от нацизма» именуют ту же последовательность событий, которую в самих этих странах называют советской оккупацией. Разница тут исключительно в трактовках, которые невозможно сделать нейтральными. «Освобождение», «оккупация», «присоединение», «аннексия», «завоевание», «отвоевание» — как ни назови, для кого-то будет в лучшем случае обидно, в худшем — оскорбительно.
«Переписывание истории», по крайней мере, когда о нем говорят политики, — это, как правило, не ввод в оборот новых, ранее неизвестных или засекреченных фактов, а новая интерпретация давно известных. Иногда просто выбор другого слова. А насколько острыми бывают споры именно о словах, любой пользователь соцсетей мог убедиться в последние годы.
И кстати, в Литве, Латвии и Эстонии предпочитают называть себя не «Прибалтикой», а «странами Балтии».
КАК УЗНАТЬ, ЧТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ?
Никак. Даже машина времени не помогла бы. Посмотрите вокруг: для одних в Украине три месяца война, для других — «спецоперация».
Добавьте к этому, что люди, которые профессионально занимаются историей или просто ею интересуются, никогда не имеют дела с событиями прошлого как таковыми, а только с сообщениями о них: летописями, мемуарами, архивными документами, научными работами, научно-популярными пересказами и так далее. Наверное, многие видели фильм «Расемон»: несколько героев по очереди рассказывают свою версию одного и того же события, в котором они сами участвовали или были свидетелями, — и получается несколько совершенно разных историй. В итоге оказывается практически невозможно установить, что же произошло на самом деле и кто как себя проявил.
Когда у нас есть несколько описаний одного и того же события — это еще хорошо. Часто (особенно если речь идет о древней или средневековой истории) приходится довольствоваться одним-единственным источником. О призвании варягов в Новгород в 862 году мы знаем только из «Повести временных лет», составленной примерно через два с половиной столетия после события, к тому же в Киеве. Насколько описание события соответствует тому, что было на самом деле, мы попросту не знаем.
О том, что Сталин после нападения Германии на СССР в 1941 году боялся, что его арестуют, и сказал что-то вроде «Ленин оставил нам великое государство, а мы его просрали», мы знаем из двух источников: из мемуаров Анастаса Микояна и Никиты Хрущева, причем последний сам не был свидетелем этой сцены, а пересказывал воспоминания Берии. Все трое явно ангажированы и неминуемо тенденциозны — в конечном итоге мы можем им только доверять или не доверять.
Именно из-за этого часто возникает соблазн сказать, что «история — не наука». Это не так. Просто задача ученого не в том, чтобы сказать, как было на самом деле, а в том, чтобы извлечь из источника как можно больше информации: распознавать наслоения переписываний и редактуры, сопоставлять разные свидетельства, считывать скрытые аллюзии и парафразы, использовать данные других наук. Осознавая при этом, что источники принципиально не могут рассказать «всего» (способность видеть ограничения источника — вообще один из главных профессиональных навыков историка). В этом смысле историк ничем не отличается от любого другого эксперта: ценность его знания — не в эксклюзивности и не обязательно даже в истинности, а в том, что оно получено и передано по определенным правилам и проверяемо.
Это не значит, что любые трактовки прошлого обладают равной ценностью и «все неоднозначно». Когда в украинском учебнике по географии для восьмого класса сообщается (о чем недавно вспоминал посол России в ООН Василий Небензя), что распространение в разных частях света топонимов с корнем «-гал-» (Галлия, Португалия, Галатия, Галилея) может свидетельствовать о том, что предки тамошних жителей пришли с Галичины — это утверждение сомнительное, потому что не подтверждается данными других наук. Как и все изыскания помощника Путина Владимира Мединского — он просто не знает большинства источников по темам, о которых пишет. И, несмотря на это, занимает в России пост главы межведомственной комиссии по историческому просвещению.
В общем, никакой «объективной исторической истины», раз и навсегда установленной и не подлежащей пересмотру, быть не может. Есть лишь образы событий, созданные на основании более или менее добросовестной работы с большим или меньшим количеством более или менее надежных источников, и интерпретации этих образов, которые сводятся к подбору слов («освобождение» или «оккупация», например).
Когда в России запрещают «отождествлять СССР с нацистской Германией» и вообще «переписывать историю» — там канонизируют одну определенную интерпретацию одного определенного образа событий. Фактически устанавливают догмат. О том, что в отношении русской истории, в особенности Великой Отечественной войны, в России давно уже действуют не столько научные, сколько религиозные правила, мы писали в выпуске про патриотизм.
НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ, КОТОРОЕ МЫ СДЕЛАЛИ, ПОКА ПИСАЛИ ЭТО ПИСЬМО
Сегодня вместо открытия — песня про переписывание истории, сочиненная в 1965 году Анатолием Флейтманом, а когда-то в начале девяностых исполненная по федеральному телевидению Юрием Стояновым и Ильей Олейниковым.
ПОСТСКРИПТУМ
Недавно журналист-международник Александр Баунов мрачно пошутил, что теперь главный русский вопрос не «кто виноват?», не «что делать?» и даже не «ты меня уважаешь?», а «ну и на фига?» (на самом деле там другое слово — с тем же смыслом, но более экспрессивное). Похоже, этим вопросом теперь задаются и в Кремле: источники «Медузы» утверждают, что там «довольных почти нет», нынешним положением дел и лично Владимиром Путиным раздражены и сторонники, и противники войны. Почитайте о настроениях политического менеджмента России.
Мы послали вам «Сигнал» — теперь ваша очередь. Отправьте это письмо своим друзьям и близким. Знание — сила. Будущее — это вы.
Хотите, чтобы мы изучили и объяснили явление или понятие, которое вы сами заметили в новостях? Напишите нам: signal@meduza.io.
* Объявлена в России «иностранным агентом».
|
|
